На удивление, сериал по мотивам одноименного романа Энн Райс, оказался ничуть не менее привлекательным, чем знаменитая полнометражная экранизация с участием Брэда Питта и Тома Круза. Более того, шоу получилось более откровенным, психологическим, эротичным, более честным и более проблемным, потому что вместо того, чтобы быть сугубо декоративным взрослым фэнтези, сериал погрузился и в историю Америки, и в культуру социума, и в токсичность брачных, любовных и семейных связей.

В то время как большинство основанных на фильмах телепроектов пытаются видоизменить сюжет, но обязательно сохранить атмосферу (к примеру, «Фарго», «Властелин колец», «Большой куш»), «интервью с вампиром» наоборот, рассказывает ту же историю, но в других обстоятельствах и с настроением принципиально другой эпохи. Тот самый Новый Орлеан. Однако вместо корсетов и томных напудренных лиц восемнадцатого столетия перед нами стелются городские луизианские «джунгли» первых десятилетий бурного возраста двадцатого. Вместо вонючей чумы-ревущий джаз и первые автомобили. Вместо деликатных недомолвок под вуалью мужской «дружбы», нам без купюр показывают гомосексуальный вампирский секс. А вместо белолицего аристократа на месте протагониста мы слушаем историю темнокожего гея-горе-бизнесмена (да, здесь также о черных), что дожил до времен новой либеральной Америки.

На самом деле это вовсе не случайная, а совершенно принципиальная смена эпохи. Ведь вампиры Энн Райс и вообще все вампиры кино и литературы в целом относятся или к классической романтической готики, которой присущи темные влажные замки, холодные кладбища, изысканная манерность, снобистское занудство, склонность к меланхолии, философии и патетики...; или к эклектической тинейджерской современности, которая перевдягла кровопийц в джинсы и веганское политику. В сериале же вампиры существуют в период, смакует хаос, грандиозные изменения, прогресс и гедонизм. В Америке подошел к концу дикий век Дикого Запада, пало рабовладение и правление головорезов, Великая депрессия еще не подступила, и традиции европейского Просвещения трансформировались за океаном в культуру всеядности и вседозволенности.

Тут уж высасывание чужой крови-не трапеза, а целое мировоззрение, новый авангардный лайф стайл. Это и метафора беспринципного удовлетворение многолетнего голода, и идеологии взаимного духовного и сексуального хищничества, потому что все берут от всех то, что захотят, и нет ни стыда, ни страха, ни неудобств и условностей. Ни жестокости, ни тирании, ни варварства, только эгоизм и веселье. И в этом контексте цвет кожи протагониста – не только дань современным культурным тенденциям, а репарация. Темнокожий герой высасывает кровь из белых в ответ на недавнее прошлое, когда прожорливые белые пили соки без всякого чувства меры и совести из его предков. И то же самое делает маленькая Клодия, которая в сериале В отличие от Кирстен Данст из фильма также является цветной.